– Я прилегла и задремала, Мэри. И не услышала твоего стука.
– О госпожа! Неужели вы могли заснуть здесь? Это какой-то склеп! Когда меня привели на половину слуг и сказали, что я и Роберт будем находиться здесь, а у вас будет другая камеристка, я чуть не умерла! – Она машинально стала собирать вещи Джейн, не дожидаясь приказа.
– Почему?
– Все слуги в этом замке как неживые. Ни поговорить не с кем, ни пошутить. Роберта ещё сразу куда-то увели. Я осталась с ними одна. Пыталась разговаривать, но они только смотрят в пол и что-то бормочут под нос. Когда вернулась Жийона и сказала, что барон согласился с вашим желанием, чтобы я была с вами, я хотела её расцеловать. Но она так странно на меня посмотрела…
– Она сказала что-нибудь?
– Только то, что это не надолго. Потом поднялся переполох.
– Что случилось?
– Как сказал слуга того уродливого господина, сбежала сумасшедшая кузина барона. Она весь день была тихая, поэтому её и представили вам. Барон, добрая душа, не хотел, чтобы кто-нибудь узнал, что дочь его дяди не в своём уме, и поэтому поселил её в башне. Если мне позволено высказать своё мнение, то я бы не сказала, что барон добр. Скорее, внушает дрожь…
– А сестру барона ты видела? – прервала Джейн размышления камеристки.
– Да, госпожа. Она очень странная.
– Чем же?
– Она так смотрит на служанок, что меня дрожь пробирает.
– В самом деле, – Джейн тоже это заметила. – И что же она сказала о своей кузине?
– Что в детстве у кузины была слишком впечатлительная нянька, которая задурила ей голову ужасами и религиозным фанатизмом. А, повзрослев, мисс Бьянка и вовсе решила, что все те выдумки правда. И теперь ударилась в религию. Но пусть уж религия, чем буйное помешательство.
Джейн следила за быстрыми и точными движениями камеристки.
– Мэри, а что ты делаешь? – наконец спросила она.
Мэри опустила глаза и нервно рассмеялась.
– Простите, госпожа. Очевидно, я так хочу уехать из этого места, что и решила, что и вы тоже.
– Мы уедем. Позже. Когда все в замке уснут.
– Ночью? – ужаснулась Мэри.
– У нас будет проводник, – тихо сказала Джейн, наклонив голову к голове Мэри. Она показала ей глазами на дверь и стены. Мэри понятливо кивнула.
– Собственно, мисс, – другим тоном сказала Мэри. – Хозяин прислал меня помочь вам одеться перед ужином.
– Да, Мэри. Подай мне платье.
Через некоторое время переодетая и освежённая Джейн оглядывала себя в зеркале. На настойчивый стук в дверь они с Мэри переглянулись.
– Войдите, – сказала Джейн, беря Мэри за руку.
В дверях показался бледный слуга в ливрее с опущенными к полу глазами.
– Если мадемуазель готова, мне даны распоряжения проводить вас в трапезную. Ваша служанка должна будет вам прислуживать.
Джейн немного удивилась подобным обычаям, но всё же была рада. Оставаться одной среди членов этой зловещей семьи, где отец спит с дочерью, а у хозяина замка гарем в подвале, Джейн было страшно.
Войдя в просторную залу, мрачную, как и все покои в этом замке, Джейн заметила, что ни Жана ле Муи, ни Катерины де Го не было. Барон Бертран, сидя во главе роскошного стола, указал ей место напротив себя.
– Катерина переодевается, – пояснил он с улыбкой, вогнавшей Джейн в дрожь. – Но не тревожьтесь. Она сказала, что вы успели познакомиться.
– Да, сэр. Я видела мисс Катерину. Она была очень добра, навестив меня, – произнесла Джейн.
Она заметила хрупкую фигурку Бьянки по левую руку от её кузена, и поразилась. Сейчас Бьянка была такой же, когда их представили: тихой, замкнутой, с глазами, опущенными в тарелку. Словно с Джейн говорила недавно другая женщина. Со своей стороны барон Бертран не производил впечатления человека, обеспокоенного чем-либо, что было весьма странно. Поскольку, по словам Мэри, самовольные перемещения Бьянки вызвали в замке переполох.
Ужин был обилен, разнообразен и вкусен. Джейн чувствовала себя расслабленной и умиротворённой. Глядя на лица будущих родственников, ей начало казаться, что все её страхи надуманны, а россказни Бьянки – не более чем сон после утомительной дороги. Она позволила увести себя в свою комнату и даже не обратила внимания, что Мэри ещё в середине ужина куда-то делась, а её саму заперли в комнате. В комнате, где не было замков изнутри и полно потайных ходов.
Предоставленная самой себе, она как-то слишком быстро погрузилась в сон.
Глава четвёртая
Утром ей прислуживала отринутая накануне Жийона. На вопрос, куда подевалась Мэри, та ответила, что во время ужина камеристке стало плохо от непривычной еды, и она теперь под присмотром лекаря. Страхи Джейн снова ожили. Она даже удивилась: что такое случилось с ней вечером? Ведь она должна была уехать от сюда ещё вчера. Но тут её размышления прервал слуга в ливрее с приглашением позавтракать.
Джейн, как и вчера, спустилась в трапезную. По дороге она пыталась вспомнить, как же она вчера покинула её? Спиртное не должно было лишить её памяти, поскольку, помня о ночном бегстве, она не злоупотребляла поистине восхитительными дарами барона и больше пила воду, чем вино.
В трапезной её встретили Катерина де Го и Гильом ле Муи. Барона и его кузины за столом не было.
– Кузина Бьянка сегодня завтракает у себя. Ей нездоровится, – сказала Катерина в ответ на невысказанный вопрос Джейн. – А у брата так много дел, что он тоже позавтракает у себя, – При слове «брат» по губам Гильома ле Муи пробежала странная улыбка. – Ведь свадьба будет сегодня?
– Свадьба? – Джейн совсем забыла, зачем она здесь. – О, боже! Я совсем забыла! – Джейн отложила вилку.
Её непосредственность развеселила Катерину.
– Нет, это я забыла. Свадьба завтра. А сегодня мы ждём свадебное платье, – глаза Катерины лучились весельем.
Джейн снова почувствовала себя спокойной и расслабленной. «Почему я решила, что здесь всё ужасно? – лениво подумала она. – Я просто устала вчера с дороги и уснула. А то, что замок построен так неудачно и навеяло на меня всякие ужасы». Джейн почувствовала, что хочет спать.
– Простите, я, похоже, не отдохнула ещё с дороги, – она поднялась из-за стола и медленно пошла к себе.
Когда дверь за ней закрылась, Гильом ле Муи обратился к Катерине:
– Долго ещё будет длиться этот маскарад? С прошлыми…
– С прошлыми всё было по-другому, – прервала его Катерина. – Одним были нужны деньги, другим имя, а третьим…
– Красота твоего братца, – закончил Гильом ле Муи и захохотал.
– Ну, и это тоже, – улыбнулась Катерина, приглаживая волосы и оправляя складки на платье. – Но ты же слышал, свадьба будет завтра. Наше счастье, что она бедна и в Англии началась религиозная смута. Если бы её братец не оказал нам услугу и не помер на поединке, мы бы до сих пор искали новую невесту.
– Ну да. Старые мне что-то поднадоели.
– Экий вы, дядя. Женщин много на свете, а вот подвал их всех может не выдержать.
– Люди смертны. А если им помочь, то место свободное всегда будет. – Он снова захохотал.
– Уймись, дядя, – резко произнесла Катерина. – Твоя дочь вчера говорила с ней, и даже водила к себе.
– И что? Боишься, что наша травка не сработает? Нет, Бьянку я запер. И запер надёжно. Теперь главное, чтобы наша невеста по-прежнему составляла компанию нам за столом.
– Почему?
– Ну, во-первых, у неё меньше подозрений, что её хотят опоить, – Гильом ле Муи хищно осклабился. – А во-вторых, так я точно вижу, что травка прошла по назначению.
Катерина рассмеялась.
– Выдумщик вы, дядюшка.
– Ну, у меня не все мозги между ног, как у тебя, племянница, – Произнеся последнее слово, Гильом ле Муи снова странно оскалился. Он похлопал своей волосатой лапой нежную ручку Катерины и в глазах его зажёгся плотоядный огонёк.
– Наша невеста у себя, – вдруг охрипшим голосом сказал он. – Её служанка в подвале с Жаном, а её слуга…
– С нашими слугами, – закончила Катерина.
– Да. Может, и нам?..
– Может быть, – Катерина прикрыла глаза и встала из-за стола. – Мне что-то жарко сегодня.
Гильом ле Муи сорвался со своего места и разметал посуду на столе. Мгновение, и Катерина лежала под ним. Не утруждая себя раздеванием, Гильом ле Муи одним рывком разорвал прочный корсет. Вслед за ним на пол полетели тяжёлая юбка и кринолин.
– Фи, дядя, моё платье, – томно проворковала Катерина.
Гильом ле Муи рывком потянул её и поставил на четвереньки.
– За это, милая, – прорычал он, всаживая свой твёрдый чёрный член в зад племянницы. – Ты получишь не один десяток платьев.
Катерина томно изогнулась и сладострастно застонала. Сейчас, с разметавшимися волосами, в разорванной одежде, из которой вывалилась белая полная грудь, и с безумным вожделением во взгляде она менее всего походила на женщину. Скорее, на самку, которую покрывает удачливый самец. В последнем рывке дядюшки она издала крик, походивший на рык животного. Удовлетворённый и ослабевший дядюшка опёрся о её спину и нехотя слез со стола.
